Московская панк-группа выступила с юбилейным сетом на берегу Днепра в Киеве
30 лет – цифра серьезная. Особенно, когда речь касается музыкального коллектива. Особенно панк-коллектива, учитывая что один из главных лозунгов в этой среде звучит как “Живи быстро, умри молодым”. К счастью, для московской группы “Тараканы!” уже слишком поздно, чтобы умирать молодыми, ведь коллектив в этом году празднует два раза по 15 (именно в такой концепции и выпущен новый альбом – две части одного лонгплея с названием “15”, что в сумме дает юбилейные 30).
Vesti.ua не могли пропустить такое событие и посетили праздничное мероприятие, пообщавшись с лидером группы Дмитрием Спириным. С нашего последнего интервью с музыкантом прошло уже более полутора лет (само видео мы опубликовали 1 июля 2020 на нашем YouTube-канале Вести Украина, но записано оно было во время концерта группы в феврале 2020 года, аккурат перед началом пандемии) и нам было о чем поговорить. К сожалению, в плотном графике артистов оказалось слишком мало времени, поэтому весь спектр интересующих вопросов мы охватить не успели, но тем лучше, ведь весной группа вновь выступит в Киеве и надеемся, мы сможем уделить диалогу куда больше времени.
Сколько стоит строчка для интро от Николая Дроздова, стоит ли вакцинироваться и каково это, провести 30 лет в туровом автобусе, мотаясь по разным странам и городам, рассказывает мэтр панк культуры.
– Группе «Тараканы!» 30 лет. Скажи, как человек, который 30 лет провел в дороге, писал песни, выходил на площадки разной величины – ты представлял себе в самом начале творческого пути, что это станет твоей полноценной работой?
– Привет! Да. Я к этому шел, это была моя мечта, я хотел, чтобы это было именно таким образом. Чтобы это приобрело этот вид, чтобы это приобрело все те атрибуты о которых ты сказал. Когда я мечтал быть в группе и когда мы делали свои первые шаги, никто из нас и я, в том числе, не рассчитывали навечно поселится в подвалах. Мы не рассчитывали на то, что мы поделаем это год, полтора, два и бросим. У нас были серьезные планы. Если бы мне тогда сказали, что твоя группа просуществует 30 лет, я бы наверное ответил: «Да? Правда? Это круто!». Потому что это плюс-минус совпадает с моими планами на жизнь. В общем и целом могу сказать, что это именно то, как я и хотел. Я себе это смутно очень представлял, в каких-то моих фантазиях и картинках, которые ты выстраиваешь о своем будущем, оно у меня не рисовалось, то есть, я не понимал где наше место будет и как оно будет. Потому что, в 91 году стадионный рок (то есть, те группы, которые собирали стадионы, как русский рок так и западный) – это было очень далеко от той музыки, которую мы собирались играть и я себе с трудом представлял как мы, вот с такими песнями можем вдруг ни с того ни с сего стать предметом интереса тысяч или десятков тысяч людей. Но, все-таки, как я и сказал, у нас были планы далеко идущие, но не слишком амбициозные.
– А ты допускал, что у тебя будет какая-то основная работа, а музыка будет как хобби?
– В теории, я это допускал, но я это допускал как временную необходимость.
– Был ли план «Б»?
– Нет, плана «Б» у меня не было. У меня не было такого, что «вот я сейчас овладею какой-нибудь профессией, получу какое-нибудь хлебное образование и займусь музыкой, а у меня эта профессия будет лежать в загашнике и в случае, если с музыкой «не пойдет» или какие-то будут провалы, я ей воспользуюсь. Такого не было точно. В 91-92 году я думал, что прежде чем мы начнем зарабатывать на жизнь своими концертами, пройдет лет 5, но на самом деле, прошло лет 10 (смеется),и поэтому, чем -то мне все равно придется зарабатывать на жизнь, что-то мне придется делать параллельно. И для меня это представлялось просто как какая-то грустная необходимость. Окей, если я буду подыхать с голоду – значит я пойду на работу. Если будет совсем худо или группу надо профинансировать – ну что же, придется зарабатывать деньги каким-то другим образом. Но, группа всегда будет в приоритете. Поэтому, у меня всегда четкая и артикулированная позиция, что мы идем к тому, что когда-либо наступит день и мы сможем обеспечивать себя, обеспечивать свои семьи и обеспечивать все потребности коллектива музыкой. Это наша мечта, мы хотим этого. И где-то именно в этом месте, в этой точке, в этом моем желании, в этой моей мечте, сосредоточены те противоречия которые самыми первыми появились у меня с так называемым «панк-комьюнити». В те времена они еще не были хорошо ознакомленными и погружены в современные тенденции, когда грубо говоря, такие люди как Фэт Майк (лидер калифорнийской группы NOFX, прим.ред.) или музыканты всей калифорнийской волны и также огромное количество других сцен уже смогли наладить, отрегулировать, проложить и реализовать какие-то схемы, которые позволяли им сохранять свою творческую независимость и тем не менее зарабатывать на жизнь. И, условно, в -91, -95 и даже в -97 году в российской панк-сцене эта позиция казалась абсолютно не приемлемой.
– Как говорят сейчас – зашквар!
–Да, зашквар, продажность, селлаут и все вот это вот.
– Тогда, к сожалению, не было интернета и документальных фильмов о NOFX, в которых они сами рассказывают о том, как зарабатывали деньги на музыке.
– Естественно, ничего это не было и вовсе. Но, тем не менее, уже тогда в нашей среде гуляла видеокассета под названием NOFX: Ten Years of Fuckin’ Up и было понятно, что эти ребята делают свои собственные концерты, самостоятельно букируют их. На тот момент уже было ясно, что за эти десять лет, которые якобы представлены на этой VHS кассете, они прошли путь от концертов на заднем дворе у своих друзей до, если не хэдлайнерского статуса, то по крайней мере, достаточно мощного статуса на крупных европейских фестивалях и было понятно, что эта группа, как и многие другие группы, они стали популярными и стали зарабатывать деньги. И мне очень хотелось так же. Но, могу сказать, что я не находил понимания в среде тогдашних наших коллег по сцене. Но, разве что Наив продвигали те же самые позиции и мы в каком-то смысле подтягивались за ними, потому что они намного больше были погружены и в музыкальную составляющую и в идеологическую. У руля в Наиве были Саша Иванов и Максим Кочетков, два человека, которые овладели английским настолько сильно, что они просто понимали все, о чем пишут в фэн-зинах, о чем поют NOFX и Green Day, The Offspring, Rancid и так далее.
– Плюс, они там бывали и вертелись в этой среде.
– Так и было, да. Но, у остальных, это конечно все вызывало недоумение, отторжение и естественно, обвинения. Но мне было по**й. Я знал, что если панк-рок требует от меня быть бунтарем, то мой бунт будет заключаться в том, что я отказываюсь жить по тем социальным канонам, которые применимы в этом обществе и которые все эти самые бунтари так или иначе все равно на себя примеряют и применяют. Потому что, многие из этих бунтарей были бунтарями по выходным, а так то они конечно, так или наче социализированы были. А я для себя решил – них**. Пускай е***ся в рот высшее образование, мне на**ть на необходимость зарабатывать на жизнь и иметь четкую и внятную профессию и образование. Я заработаю тем, что буду играть в панк-группе. И так оно и получилось.
– И все-таки, не пора ли открывать паб где-нибудь в Будапеште?
– Я все время думаю о том, что было бы неплохо, какими-то дополнительными, пассивными источниками дохода обзавестись. Наверное, виниловый магазин в Москве и является шагом на этом пути. Хотя, конечно, он очень сильно связан и с группой и с музыкой и с моим хобби виниловым. Но тем не менее скажу, что один из пассивных доходов – это что-то типо пабчика в Будапеште.
– Не пора ли взять передышку и сосредоточиться на чем-то другом?
– Возможно. Мы уже давным давно не являемся группой, которая функционирует в режиме «белки в колесе». Если нам надо, мы берем эти самые отпуска, мы прерываем нашу деятельность. Иногда эти отпуска длятся по году-полтора и возможно после этого тура мы тоже такой отпуск возьмем. Все понимают, что мы уже ребята, как бы, не подростки и нам, конечно, нужно много времени дополнительного для того, чтобы приходить в себя, отдыхать и физически и морально, для того чтобы находить новую творческую энергию, творческие силы и для того чтобы посвящать время семье и побочным делам. В этом смысле я с тобой абсолютно согласен. Хорошо, что у нас так налажено дело, что мы можем себе это позволить.
– То есть, после тура, вы возьмете паузу?
– Из-за ковида непонятно когда этот тур в целом закончится и что можно будет считать концом этого тура =). Например, вчера на этой площадке играла белорусская группа Nizkiz. Организаторы сказал нам, что этот концерт состоялся вчера в результате четвертого подряд переноса. Сколько раз будут переносится наши концерты – не понятно. Может он будет длится 3 года или 4. Вполне возможно, что перерывы между концертами будут длится по несколько месяцев, поэтому мы не очень сильно будем уставать.
– Скажи, как себя чувствует человек, который 30 лет жизни провел в туровом автобусе?
– Я себя ощущаю вполне комфортно. Я редко когда относился к пребыванию в туровом автобусе как к элементу дискомфорта.
– Нет чувства ломоты и боли в спине?
– Наши автобусы, пусть медленно, но верно обрастали элементами комфорта, становились более вместительными, а последние несколько лет и вовсе появилась возможность передвигаться лежа. Хотя, это по-прежнему не уровень европейских или американских звезд которые арендуют большие найт лайнеры с большими лежачими местами, тем не менее, наши самые обширные по географии туры всегда были организованы так, чтобы мы передвигались на двух больших автобусах со спальными местами. В остальном, если не говорить о дискомфорте чисто физическом, на самом деле, это вполне себе комфортная жизнь. В каком-то смысле, она даже приятная. Во-первых – ты все время передвигаешься, а не сидишь на месте. Для людей, которые по своему психическому темпераменту чувствуют себя более «на месте» когда они передвигаются в пространстве, а не являются «вросшими» в одну точку, это конечно очень приятно, потому что ты как бы в движении. Есть такая философская максима – «Движение — это жизнь. Результат — это смерть». Во-вторых, что вообще приятно – в туре уходят все элементы бытовухи. На это время, что ты в туре, у тебя прекращается необходимость размышлять о том, что ты делаешь завтра, как ты питаешься завтра, где ты будешь жить. Другие люди держат эту информацию в голове, другие люди заботятся о тебе.
– Не волнуешься, как оплатить коммуналку…
– Да, этого вообще нет. К тебе приходит тур-менеджер и говорит: пожалуйста, завтра в 09:00 утра встречаемся внизу в лобби гостиницы, садимся в автобус и едем в следующий город. Примерно, по расписанию, мы туда прибываем в 15:30, в 16:00 у нас саундчек, в 20:00 мы на сцене. Когда ты понимаешь, что тебе нет необходимости ближайшие несколько недель расходовать свои собственные ресурсы на решение своих бытовых вопросов, на размышление о том, как и чем ты будешь заниматься – это очень спокойная и комфортная ситуация и вообще она оху****ая я считаю. Плюс, ты каждый вечер делаешь то, что ты любишь делать. Каждый вечер ты занимаешься своей любимой работой. И это дико приятно. Конечно, допускаю, что до определенного этапа, до определенного уровня популярности, любые рок-группы в турах скорее, все-таки, испытывают неудобства. Когда ты еще не настолько популярен, чтобы собирать какое-то количество аудитории, которое позволяло бы тебе останавливаться в гостиницах, нанимать себе комфортный автобус, иметь в штате тур-менеджера и тому подобное, конечно, это испытание. Это на физическом уровне достаточно тяжело. Те группы которые играют в каких-то сквотах или лофтах или концерт с бесплатным входом или за очень дешевый вход, DIY-группы которые вынуждены ночевать на полу в спальных мешках, вписываться и так далее, очень многие группы распадаются и не переходят на другой, качественный уровень именно потому, что – первый такой тур, второй такой тур, третий такой тур…ничего качественно не изменяется, публики не добавляется, аудитории не прирастает, твои туры не переходят на другой уровень и это разочаровывающе влияет на музыкантов и конечно возникает большой риск, что музыканты перестанут внутренне мотивироваться. Да, музыка мотивирует, желание играть в рок группе мотивирует, желание сочинять со своими друзьями, ваши самые клевые рок песни мотивирует. Но, когда нет «выхлопа», и это выражается именно в физическом дискомфорте, это может очень быстро и кардинально поменять отношение.
– Но вы прошли через это все и перебороли это?
– У нас, все-таки, чуть было не так. Потому что, первые 10 лет нашего существования фактически не было интернета и мы не имели возможности распространять нашу музыку свободно и повсеместно. Мы могли распространять нашу музыку только на физических носителях, а это означало, что наши концерты, они ограничены несколькими городами. Дальних туров, которые как раз таки предполагали все эти не очень комфортные условия, о которых я говорил до этого их у нас не было просто. А когда они уже начались, мы пытались ездить в те города где нас знают, мы пытались ездить в те города, где концерты позволяют так или иначе зарабатывать на жизнь и у нас еще долгое время также не было вот этих самых туровых автобусов, потому что это только в Европе и Америке элемент и признак какого-то стартового уровня DIY-групп. А в России, Украине или Белоруссии снять туровый автобус и поехать в нем на гастроли – это признак того, что ты мажорчик, при бабле. Это было абсолютно невозможно. Мы ездили в плацкартах, с десантниками, дембелями, спортивными фанатами и т.д.
– Давай поговорим о пандемии. Как ты лично и музыканты в целом пережили весь этот кошмар?
– Мы переживаем его до сих пор. Переживаем плохо и справляемся еле-еле, могу признаться честно. По нам это ударило значительно более весомо, потому что, если первый год пандемии мы справились тем, что незадолго до начала коронавируса у нас возникла идея отправиться в так называемый «барный тур» по подмосковным маленьким барам и клубам. И тут ударила пандемия и мы очень надеялись, что к осени либо все рассосется, либо просто так получится, что вот эти самые маленькие бары, они будут продолжать работать и мы, так или иначе проскочим. Так оно и получилось. Но, этот тур был экспериментальным, понятное дело, он не мог распространится и продлится на юбилейный год. И вот, когда этот самый юбилейный год наступил, мы столкнулись с очень большими проблемами. Потому что, юбилейный год, предполагает юбилейный тур и юбилейный размах. Здесь невозможно взять и все масштабировать до баров и пабов. Здесь невозможно продавать билеты в залы, в которых 50% ограничение, здесь невозможно играть в сидячих залах, а именно такие сейчас у нас в стране условия. Это либо предписание местных властей о том чтобы концерты проводились только в сидячих местах, либо с очень большими ограничениями. Поэтому, наш тур «30 лет» , к сожалению, как я уже сказал, тут же стал зоной риска переносов и мы переживаем это до сих пор. Ни один фестиваль этого лета, на который нас пригласили, так и не случился, все они были отменены или перенесены, некоторые повторно. Мы очень сильно грустим и не понимаем, что и как мы будем делать.
– Как ты думаешь, какая-то тенденция к улучшению есть?
– Я очень сильно уповал на вакцинацию, но столкнулся с другим парадоксом. Мы очень взбодрились, когда узнали, что на земле появились вакцины, в России их появилось аж 4 штуки, разных. И вдруг выяснилось, что какая-то значительная часть наших поклонников и не только наших поклонников, а вообще, наших сограждан, имеют антивакцинную гражданскую позицию. И в этом смысле, мы конечно по разные стороны баррикад, потому что для нас всеобщая вакцинация является единственным каким-то внятным, вменяемым и очень эффективным способом выхода из вот этого вот неприятного положения, в котором очутились мы как участники музыкальной индустрии. А наша публика считает, что российские власти хотят ее отравить, хотят сделать что-то нехорошее с их будущим потомством и обвиняет нас в том, что мы «переобулись в воздухе», что мы вот до этого были такие, как бы сказать, антипутинцы, топили за свободы, за демократию, за свободу слова и мысли и так далее и тому подобное. И вдруг, стали топить за вакцинацию, и огромное число жителей России ставит знак равенства между вакцинацией и государственной пропагандой. И конечно здесь я нахожусь в очень-очень разочарованном состоянии, потому что люди не хотят ни к чему прислушиваться, не хотят ничего знать, они не хотят думать ни о чем, они хотят чтобы им позволили умереть от коронавируса не вакцинированными. А наша индустрия, концерты, выступления любимых групп, фестивальное лето – ну пускай оно как-нибудь само по себе перетопчется.
– Ты вакцинировался?
– Конечно.
– «Спутником»?
– Да.
– И как тебе? Были ли побочные эффекты? Как ты вообще относишься к Спутнику?
– Мне пох*** у меня есть антитела и я этому очень рад!
– То есть, тебе было не важно какой вакциной колоться? Хоть российской, хоть какой-то другой?
– Абсолютно. Я из советского поколения людей, которых вакцинировали от оспы, от туберкулеза, от холеры, от чумы на третий день после их возникновения на свет. Нас и наших родителей никто не спрашивал в СССР, хотим мы этого или нет, поэтому я к идеи вакцинации отношусь в принципе ровнее намного и не так эмоционально.
– Были какие-то побочки?
– Вообще нет.
– Увы, время поджимает, скажи одну вещь о вашем новом альбоме – долго ли пришлось уговаривать известного телеведущего Николая Дроздова, чтобы он записал вам интро?
– Это удивительная история. При записи вокала на эту песню (в которой звучит голос Дроздова, прим. ред.), я находясь в записывающем помещении, говорю в микрофон пацанам: “было бы так ох*** если бы Николай Дроздов нам сказал что-нибудь, произнес какое-то интро перед этой песней”. А наш звукорежиссер российский поворачивается и говорит: “могу прям щас дать телефон его личной ассистентки, это моя близкая подруга”. Мы набираем ей, и быстро решаем. 30 000 тысяч рублей и Николай Николаевич (Дроздов) наш.
Послушать новый, двойной альбом группы “Тараканы!” -”15” вы можете на всех стриминговых площадках, а также следить за сайтом группы, ведь уже весной они вернутся не только в Киев, но и другие города Украины.
